Гофман. Неведомый изгнанник
"Гофман неведомый изгнанник" вызывает в воображении образ писателя Эрнста Теодора Амадея Гофмана, но не как всеми признанного классика, а как фигуру, скрытую в тени, переживающую внутреннее изгнание.
Этот образ может говорить о нескольких вещах:
Этот образ может говорить о нескольких вещах:
- Непризнание при жизни: Гофман, несмотря на свой талант, не всегда получал признание, которого заслуживал. Его новаторские идеи и смелые эксперименты с жанрами не всегда находили понимание у современников. Возможно, он чувствовал себя "изгнанником" в литературном мире, не вписываясь в общепринятые рамки.
- Внутренний конфликт: Гофман был человеком противоречивым, разрывающимся между рациональным миром юриспруденции и миром фантазий, грез и искусства. Этот внутренний конфликт мог ощущаться им как "изгнание" из самого себя, как невозможность обрести целостность.
- Тема изгнанничества в его произведениях: Многие герои Гофмана - это люди, чувствующие себя чужими в окружающем мире, оторванными от реальности, ищущими убежище в мире искусства или фантазий. Возможно, этот мотив "изгнанничества" отражает и личный опыт писателя.
- Современное прочтение: Сегодня, перечитывая Гофмана, мы можем увидеть в нем предтечу многих современных тем: отчуждения, кризиса идентичности, бегства от реальности. В этом смысле, Гофман может восприниматься как "изгнанник" из своего времени, как писатель, чьи идеи опередили эпоху.
"Гофман. Неведомый изгнанник"
2025, холст/масло, 80х60
2025, холст/масло, 80х60
На картине "Гофман. Неведомый изгнанник" перед нами предстает образ писателя Эрнста Теодора Амадея Гофмана, словно зажатого среди дверей. Эти двери, как часто бывает в творчестве Гофмана, не просто архитектурный элемент, а символ – символ переходов, выбора, неизведанных путей и, возможно, даже порталов в иные миры.
Взгляд Гофмана, устремленный вдаль, полон задумчивости и, возможно, легкой грусти. Он словно стоит на пороге, не зная, куда приведет его следующий шаг. И это не случайно, ведь жизнь Гофмана была полна перемен и скитаний. Ему пришлось покинуть родной город, оставив позади привычный уклад и отправившись на поиски своего места в мире.
Мозговой мастерски передает ощущение отчуждения и внутренней борьбы, которые, вероятно, испытывал писатель. Двери, окружающие Гофмана, могут символизировать те возможности и препятствия, с которыми он сталкивался на своем жизненном пути. Каждая дверь – это потенциальный выбор, новая глава, но и риск оказаться в тупике.
Картина "Гофман. Неведомый изгнанник" – это не просто портрет писателя, это размышление о судьбе творческой личности, о цене свободы и о вечном поиске себя в этом сложном и многогранном мире. Это приглашение к диалогу с Гофманом, с его произведениями и с самим собой.
Взгляд Гофмана, устремленный вдаль, полон задумчивости и, возможно, легкой грусти. Он словно стоит на пороге, не зная, куда приведет его следующий шаг. И это не случайно, ведь жизнь Гофмана была полна перемен и скитаний. Ему пришлось покинуть родной город, оставив позади привычный уклад и отправившись на поиски своего места в мире.
Мозговой мастерски передает ощущение отчуждения и внутренней борьбы, которые, вероятно, испытывал писатель. Двери, окружающие Гофмана, могут символизировать те возможности и препятствия, с которыми он сталкивался на своем жизненном пути. Каждая дверь – это потенциальный выбор, новая глава, но и риск оказаться в тупике.
Картина "Гофман. Неведомый изгнанник" – это не просто портрет писателя, это размышление о судьбе творческой личности, о цене свободы и о вечном поиске себя в этом сложном и многогранном мире. Это приглашение к диалогу с Гофманом, с его произведениями и с самим собой.
Эрнст Теодор Амадей Гофман. И его феномен…
В своей жизни он был «поэтом неукорённой духовности». Во всём…
В своей жизни он был «поэтом неукорённой духовности». Во всём…
Московский художник Алексей Мозговой, сам родом из Калининграда, несомненно, долгое время вынашивал замысел портрета хрестоматийно известной личности из Кёнигсберга – Гофмана. Не так давно он закончил работу над своим творением, назвав его «Неведомый изгнанник».
Глядя на творение живописца, конечно, необходимо хоть немного прикоснуться к жизни великого немецкого писателя. И в самом деле, он не только мастерски умел придумывать и наделять судьбоносными обстоятельствами свои литературные персонажи, но и был государственным чиновником. А ещё отдал дань музыке и живописи. И хотя в этих искусствах Гофман, может, и менее преуспел, чем в беллетристике, но и там он был несравненно хорош.
Перед нами не просто явление жизни, а феномен Гофмана. С которым человечество живёт давно, копируя и подражая во многом мыслям творца. Искусным словосочетаниям беллетриста, звукам музыкальных произведений композитора, линиям и мазкам изображений живописца. Жаль, конечно, что он и прожил-то всего 46 лет с небольшим. Всегда оставаясь верным девизу, начертанным им однажды в сказке «Принцесса Брамбилла», где шумный карнавал гремит и разливается: «Нет ничего скучнее, чем, укоренившись в почве, держать ответ перед каждым взглядом, каждым словом». В этом он весь. Эрнст Теодор Амадей ГОФМАН…
Да, явившись в этот мир холодным январским днём 1776 года Гофман был наречён родителями Эрнстом Теодором Вильгельмом. Но впоследствии, будучи увлечённым творчеством Моцарта, в декабре 1804 года на партитуре своего двухактного зингшпиля «Весёлые музыканты» он впервые начертает новое третье имя Амадей. Таким и остался. Всю свою интересную жизнь, по которой он шагал размашисто, уверенно, испытывая порой нужду, тоску, непонимание со стороны окружающих его людей, любовь, обречённость, безумие, смех и слёзы, тягу к вину, и блеск.
И сегодня, когда мы, особенно перед Новым годом, стремясь окунуться в его «Щелкунчика и мышиного короля», которого так блистательно представил в балетном облачении Пётр Ильич Чайковский, сталкиваемся с непомерно высокими ценами на билеты в Большой театр. Удивляемся, негодуем, ищем столь же чудную замену на других сценах, смотрим, вдохновляемся и даже сами не замечаем. Что это всё, это тоже он. Гофман, который вдохновил, впечатлил, позвал именитых личностей. Которые проникнувшись его творениями продолжали это делать во все века и времена. Достоевский, будучи ещё молодым и перечитав его полностью, Эдгар По, Фёдор Соллогуб, Андрей Белый, и те десять литераторов, входивших в группу «Серапионовы братья», чья имена и творчество нам всем известны: М.М. Зощенко, В.А. Каверин, К.А. Федин и другие.
В середине апреля 1808 года Гофман, разрываясь между существованием в качестве художника и государственного чиновника, получает приглашение на должность капельмейстера в Бамбергский театр. Следует отметить, что сам он далеко не в восторге от подобной перспективы, но деваться некуда. Как писал тогда Гофман своему другу Гиппелю, крича о помощи: «…Пять дней я не ел ничего, кроме хлеба – такого ещё не бывало!...».
Как-то прогуливаясь в Берлине по Тиргартену, он встречается с правительственным советником Теодором Генрихом Фридрихом, который делится с ним не только своими последними деньгами, но и размышлениями о том, что нередко подрабатывает чтецом и мелким литератором. Гофмана сразу же осеняет мысль вернуться к сочинительству.
Он и ранее пробовал исписывать бумагу и даже сочинил два романа и комедию, но всё как-то безуспешно. Дирижёром, однако, Гофман пробыл недолго, зарабатывая на самое обычное существование всё больше частными уроками и сочинением музыки для театра. И, присматриваясь к «Всеобщей музыкальной газете», он в январе 1809 года отправляет редактору Рохлицу свой рассказ «Кавалер Глюк».
В следующем месяце его произведение было напечатано и с этого момента Гофман окунается в писательское ремесло. И каждому своему персонажу он придаёт фантастический облик. Его воображение неустанно выдумывает всё новые и новые персонажи и вот уже маленький жокей, одетый во всё белое, покажется серебристым фазаном, а раскрытый зонтик –крыльями золотого жука, ну а уличная торговка уже есть злющая колдунья.
И всё вокруг, с чем писатель соприкасается повседневно, наделяется гротеском и закручивается в самую немыслимую фантастическую спираль. А его влюбленность в Юлию Марк, которая была ученицей Гофмана, находит своё отражение в «Маленьком Цахесе», а любимый кот писателя Мурр становится героем «Житейских воззрений кота Мурра».
Каждый день, возвращаясь со службы, Эрнст Теодор Амадей, сбрасывал свой расшитый мундир и брался за перо. И творил, творил, чтобы затем, уже с будущим шедевром, прийти в ближайший кабак и там, читая и взирая на лица окружающих, отчетливо понимать, удался ли ему воплотить всё им задуманное в обычные чернильные строки. Так один за другим рождались его шедевры.
И уже сам Людвиг Ван Бетховен пишет письмо писателю с выражением признательности за его хорошие рецензии.
Но в конце ноября 1821 года внезапно наступает смерть любимого кота Мурра, в следующем месяце писатель выпускает в свет второй роман о Мурре и Крайслере, а уже в январе последнего для Гофмана года - 1822-го он и сам заболевает.
Творец не может так просто оставить этот мир и Гофман продолжает, уже будучи частично парализованным, надиктовывать всё новые и новые тексты. Готовый почти смириться с параличом рук и ног, творец вполне сохраняет способность работать.
Последним желанием писателя была просьба перевернуть его в постели «лицом к стене».
На его надгробном памятнике на кладбище в Берлине по воле друзей и сослуживцев будут высечены на камне следующие строки: «Он был одинаково замечателен как юрист, как поэт, как музыкант, как живописец…».
Да, конечно же, и как писатель. Чьи необычные произведения и сегодня так популярны и мне лишь остаётся заметить, что все литераторы мира в той или иной степени, воображая и фантазируя, в тоже самое мгновение уже ступают по гофмановской тропе. Вместе с ним, шаг в шаг, лишь наделяя своих героев новыми чертами и обстоятельствами их судеб.
Да, Гофман велик во всём. И его новый портрет в изображении художника Алексея Мозгового превосходен. Будем же и мы им любоваться. Всегда!
Валентин Малютин журналист
Глядя на творение живописца, конечно, необходимо хоть немного прикоснуться к жизни великого немецкого писателя. И в самом деле, он не только мастерски умел придумывать и наделять судьбоносными обстоятельствами свои литературные персонажи, но и был государственным чиновником. А ещё отдал дань музыке и живописи. И хотя в этих искусствах Гофман, может, и менее преуспел, чем в беллетристике, но и там он был несравненно хорош.
Перед нами не просто явление жизни, а феномен Гофмана. С которым человечество живёт давно, копируя и подражая во многом мыслям творца. Искусным словосочетаниям беллетриста, звукам музыкальных произведений композитора, линиям и мазкам изображений живописца. Жаль, конечно, что он и прожил-то всего 46 лет с небольшим. Всегда оставаясь верным девизу, начертанным им однажды в сказке «Принцесса Брамбилла», где шумный карнавал гремит и разливается: «Нет ничего скучнее, чем, укоренившись в почве, держать ответ перед каждым взглядом, каждым словом». В этом он весь. Эрнст Теодор Амадей ГОФМАН…
Да, явившись в этот мир холодным январским днём 1776 года Гофман был наречён родителями Эрнстом Теодором Вильгельмом. Но впоследствии, будучи увлечённым творчеством Моцарта, в декабре 1804 года на партитуре своего двухактного зингшпиля «Весёлые музыканты» он впервые начертает новое третье имя Амадей. Таким и остался. Всю свою интересную жизнь, по которой он шагал размашисто, уверенно, испытывая порой нужду, тоску, непонимание со стороны окружающих его людей, любовь, обречённость, безумие, смех и слёзы, тягу к вину, и блеск.
И сегодня, когда мы, особенно перед Новым годом, стремясь окунуться в его «Щелкунчика и мышиного короля», которого так блистательно представил в балетном облачении Пётр Ильич Чайковский, сталкиваемся с непомерно высокими ценами на билеты в Большой театр. Удивляемся, негодуем, ищем столь же чудную замену на других сценах, смотрим, вдохновляемся и даже сами не замечаем. Что это всё, это тоже он. Гофман, который вдохновил, впечатлил, позвал именитых личностей. Которые проникнувшись его творениями продолжали это делать во все века и времена. Достоевский, будучи ещё молодым и перечитав его полностью, Эдгар По, Фёдор Соллогуб, Андрей Белый, и те десять литераторов, входивших в группу «Серапионовы братья», чья имена и творчество нам всем известны: М.М. Зощенко, В.А. Каверин, К.А. Федин и другие.
В середине апреля 1808 года Гофман, разрываясь между существованием в качестве художника и государственного чиновника, получает приглашение на должность капельмейстера в Бамбергский театр. Следует отметить, что сам он далеко не в восторге от подобной перспективы, но деваться некуда. Как писал тогда Гофман своему другу Гиппелю, крича о помощи: «…Пять дней я не ел ничего, кроме хлеба – такого ещё не бывало!...».
Как-то прогуливаясь в Берлине по Тиргартену, он встречается с правительственным советником Теодором Генрихом Фридрихом, который делится с ним не только своими последними деньгами, но и размышлениями о том, что нередко подрабатывает чтецом и мелким литератором. Гофмана сразу же осеняет мысль вернуться к сочинительству.
Он и ранее пробовал исписывать бумагу и даже сочинил два романа и комедию, но всё как-то безуспешно. Дирижёром, однако, Гофман пробыл недолго, зарабатывая на самое обычное существование всё больше частными уроками и сочинением музыки для театра. И, присматриваясь к «Всеобщей музыкальной газете», он в январе 1809 года отправляет редактору Рохлицу свой рассказ «Кавалер Глюк».
В следующем месяце его произведение было напечатано и с этого момента Гофман окунается в писательское ремесло. И каждому своему персонажу он придаёт фантастический облик. Его воображение неустанно выдумывает всё новые и новые персонажи и вот уже маленький жокей, одетый во всё белое, покажется серебристым фазаном, а раскрытый зонтик –крыльями золотого жука, ну а уличная торговка уже есть злющая колдунья.
И всё вокруг, с чем писатель соприкасается повседневно, наделяется гротеском и закручивается в самую немыслимую фантастическую спираль. А его влюбленность в Юлию Марк, которая была ученицей Гофмана, находит своё отражение в «Маленьком Цахесе», а любимый кот писателя Мурр становится героем «Житейских воззрений кота Мурра».
Каждый день, возвращаясь со службы, Эрнст Теодор Амадей, сбрасывал свой расшитый мундир и брался за перо. И творил, творил, чтобы затем, уже с будущим шедевром, прийти в ближайший кабак и там, читая и взирая на лица окружающих, отчетливо понимать, удался ли ему воплотить всё им задуманное в обычные чернильные строки. Так один за другим рождались его шедевры.
И уже сам Людвиг Ван Бетховен пишет письмо писателю с выражением признательности за его хорошие рецензии.
Но в конце ноября 1821 года внезапно наступает смерть любимого кота Мурра, в следующем месяце писатель выпускает в свет второй роман о Мурре и Крайслере, а уже в январе последнего для Гофмана года - 1822-го он и сам заболевает.
Творец не может так просто оставить этот мир и Гофман продолжает, уже будучи частично парализованным, надиктовывать всё новые и новые тексты. Готовый почти смириться с параличом рук и ног, творец вполне сохраняет способность работать.
Последним желанием писателя была просьба перевернуть его в постели «лицом к стене».
На его надгробном памятнике на кладбище в Берлине по воле друзей и сослуживцев будут высечены на камне следующие строки: «Он был одинаково замечателен как юрист, как поэт, как музыкант, как живописец…».
Да, конечно же, и как писатель. Чьи необычные произведения и сегодня так популярны и мне лишь остаётся заметить, что все литераторы мира в той или иной степени, воображая и фантазируя, в тоже самое мгновение уже ступают по гофмановской тропе. Вместе с ним, шаг в шаг, лишь наделяя своих героев новыми чертами и обстоятельствами их судеб.
Да, Гофман велик во всём. И его новый портрет в изображении художника Алексея Мозгового превосходен. Будем же и мы им любоваться. Всегда!
Валентин Малютин журналист